Поздняя осень не очень-то поощряет грибные прогулки: ранним утром вдвойне мокро, потому что банально холодно, а как только в лесу становится более-менее комфортно (что бывает далеко не каждый день) – надо торопиться. Потому как под сенью елок и прочего смешанного леса станет темно до неприличия рано.
...В лесу произошла решительная революция. Лишний раз убеждаешься, как трудно удержаться, взобравшись на вершину... Короче, мухоморов не было от слова совсем. Ни одного. Даже не верилось – не так давно они торчали мало что не под каждым кустом – и вот ни одного... Лидер сменился: теперь лес принадлежал дождевикам. Стреляным, в большинстве своем, и было их, как гильз после учений – поодиночке и россыпями, крупно- и мелкокалиберных. Но они, тем более стреляные – не в счет. Хотя один раз стрельбище поднатужилось – и выдало один молоденький.
Я уже почти дошел до "Трона" – елки, которую ни с какой другой не перепутаешь, а предложено мне пока что было немного. Пара валуев – отморозков, подсохшие и поблекшие фиолетовые рядовки, ну и, конечно, море старых, местами валящихся с ног после заморозка дымчатых говорушек.
– Это я не ем, я не козел. – пробормотал я, вспомнив домовенка Кузю. И собрался сфотографировать "Трон" осенью. Впрочем, как оказалось позже, совсем не получилось. Так что этот снимок – летний.
А не получилось, потому что помешали: говорят некоторые под руку. А в лесу, особенно, когда думаешь, что ты один, это немного отвлекает...
– Чтой-то ты так на него посматриваешь? Неужто сесть собрался?
От неожиданности я смазал снимок – на смартфоне это запросто – и, прежде чем делать новый, поискал взглядом говорившего. По голосу он мне представлялся таким... мультфильменным: низеньким, хотя и не карликом, и – в лаптях. В реальности, конечно, лаптей не оказалось. Но дедок был колоритнейшим: вроде бы ухоженный, чистенький, но какой-то нечесаный; в стеганом не-пойми-чем (похоже, самострок на основе старой охотничьей куртки), в непонятных толстостенных штанах и кирзовых сапогах.
– Да нет, спасибо, – отвечаю – я лучше пешком погуляю!
– Ищешь чего? Может, пособить? – дед без приглашения пошел рядом со мной. Сам светлый (а может, уже полностью седой?), а глаза – совсем темные.
– С грибом одним познакомиться хочу.
– Познакомицца? О как. Так грибы-то, считай, которые собирают, отошли уже!
– Ну, – говорю – это смотря кто собирает!
–Кто? Да вон те, оттедова. – дед повел рукой в сторону, где на краю леса, за кустами, проходила дорога. За ней – дачный поселок. – А с каким-таким грибом?
– С фламмулиной. – невинно сказал я и с интересом ждал реакции.
– Фла-фля... – протянул дед, будто пробуя на язык. – А вот это не она?
– Совсем не она!
– Да? Жалко... Потому как по виду, так самая что ни на есть фла-фля!!! – тут он насторожился, повернулся к далеким придорожным кустам и вдруг, со словами "Ах ты гнус!", на удивление резво дернул в ту сторону. Не ожидал от него такой прыти...
Через несколько секунд в кустах раздался сдавленный вопль, а затем, на дороге – звуки грузовика, который заставили взять с места в карьер и безжалостно погнали по ухабам.
А дедок, как ни в чем ни бывало, вернулся:
– Паскудник какой, маслу свою гнилую хотел мне тут вылить...
– А почему он завопил-то?
– Так меня увидел.
– В смысле?
– Смысла тебе надо? – усмехнулся дед. – Скажи, ты суслика видел?
"Ну, эта хохмочка нам знакома" – подумал я и радостно ответил:
– Видел!
– А его нет!
– ??? Как это?
– А ты мне его показать можешь? А? Вот! – дед улыбался во весь рот. Совсем даже не беззубый, стоит отметить.
– Так... Это ж на Алтае было...
– Неважно. А важно то, что всяк видит то, что видит. И для него есть то, что он видел. Вот суслов здесь отродясь не водилось – так, считай, их для меня и нет! Понял?
– Кажется, да.
– Вот, например, я лаптей напрочь не люблю. – спокойно глядя мне в глаза, продолжал он свою линию, а меня начало охватывать чувство нереальности происходящего. – Ты видишь свое, а водила паскудный – свое.
– И что же он увидел?
– А тебе зачем? – усмехнулся дед. – Тоже хочешь икать два дня?
– Да нет, спасибо...
– Ну и ладушки! Вот это, часом, не твой грибок?
– Нет, это дымчатая говорушка... – Нереальность происходящего накрыла с головой.
– Говорушка... Как забавно... И что она говорит?
– Боюсь, уже ничего. Потому что мороженая!
– Хм... А вот этот гриб как у вас называется?
– Рогатик. Оленьи рога.
– Ой! Слушай, охотник на сусликов, а ты оленя-то хоть раз видел? После таких "рогов" сумлеваюсь я... Ладно, скажи хоть, какого цвету твой гриб?
– Желтый, хотя бывает и бурый.
– Хехе... У бурой-бурой сосны росли бурые-бурые грибы, и те, кто их собирал, бурели еще больше... Смотри!
– Ну, нет, это совсем не то.
– Так цвет-то тады опиши почетче!
Происходящее привело меня в нервно - смешливое настроение, и я мстительно заявил:
– Я бы сказал, что шляпка у него медово-каштановая, с такой сердоликовой полупрозрачностью. А ножка бывает такая же, а бывает, что и намного темнее.
Дед посмотрел на меня внимательно, но вопросов таких больше не задавал.
– Здорово, Маланья! – похлопал он по стволу. – Как дела? – если Маланья и ответила, я не расслышал...
– Это не те, но пригодятся! – заявил я, набредя на несколько вполне кондиционных фиолеток.
– А вот эти пригодятся?
– Конечно! Жаль, что всего парочка...
– Так их в этом лесу всего дюжина осталась.
– Дюжина – тоже хорошо!
– Ишь ты! Никогда один грибник все грибы в лесу собрать не должен!
– А иначе что?
– А иначе его шишига болотная изведет. За жадность...
– Понял, не настаиваю...
– А вон тоже желтые, но, кумекаю, вдругорядь не те! Потому как лисы. И ежи.
– Лисы – это ж отлично!
– Ну, а вот это – оно?
– Уп... Вроде похоже... А что ж не кучей?
– Кучу ему подавай! – рассмеялся дед. – А сам и не знает, тот гриб нашел, али нет! Ну ты посиди, подумай...
Сидел я долго. Пока не понял, что – все, мой новый знакомец не вернется. По крайней мере, не в этот раз...
